МИСТИКА ПОРТРЕТА

Портрет-собеседник

Портреты и картины,
о которых говорится в тексте



«Раковый призрак»

Мистика портретов. Звучит загадочно. Но в интернете не найти серьезных публикаций на эту тему. А в библиотеки по крупицам собирать крохи информации ныне никто не ходит. Так и постят друг другу всякую чушь, комментируют и обмениваются глупостями.

То, что плавает в интернете, написано непрофессионалами. Не художниками-портретистами, не коллекционерами и даже не искусствоведами. А людьми, далекими от искусства.

Портрет-привидение

Особенно веселят меня в интернет-байках призраки, по ночам вылезающие из портретных рам, бродящие по квартирам и пугающие воров красными горящими глазьями. И дались публикаторам эти красные глазья! А есть еще и призраки, запросто дерущиеся с ворами и другими нехорошими людьми! Но главное – красные глазья! У-у-у! Призрак. И душит! Страшное дело.

Кажется, что авторы упиваются на ночь пивом с вареными раками, которые, как известно, ярко красные, и глаза у них выпучены. И всю ночь им снятся несчастные рачьи призраки с выпученными глазами. А как проснутся, так сразу за клавиатуру – открытие века! «Раковый призрак»!

Солженицыны хреновы.

Портрет-рак

То, что мне попадалось, не выдерживает никакой критики. Но неприятен смысловой принцип всех публикаций. Он всегда один, как флакон, но в двух частях. Первое: сделал свой портрет – и помер. Второе: портрет оживает и показывает всем кузькину мать! И, конечно, без красных глаз никак.

Ну, нельзя же низводить до такого детского уровня одно из уникальных явлений человеческой культуры – искусство портрета.

Можно понять искусствоведов и художников, которые не хотят опускаться до идиотских дискуссий. Потому что невозможно спорить с заявлением булгаковской Дарьи Петровны: «Завтра земля налетит на небесную ось».

А между тем в таинстве портрета действительно присутствует мистика.


Маленький пролог

О мистических загадках портрета знали еще в глубокой древности. В первую очередь, портрет был оберегом. Портрету, как оберегу, просителю и защите пред богами придавалось особое значение. Портрет прочно вошел в быт еще древнего Шумера. Шумерские глиняные скульптурки защищали своих владельцев, которых они изображали, от всяческих невзгод. Такие скульптурки относились в храмы, чтобы шумерские боги не забывали, кого именно нужно оберегать. Но так как портретного сходства в древности художник не достигал, то на спине статуэтки писалось имя изображенного человека, чтобы боги ничего не напутали.

И в античности, особенно в римскую эпоху, и в Средние века и позднее помнили о значении портретов. Многие старались иметь не одно свое изображение, а много. Во все времена те, кто был в состоянии заказать свои портреты, их имели.

А портреты предков оберегали потомков. Известно, что в роковое утро, когда Юлий Цезарь собирался в сенат, рухнул и разбился бюст одного его предка. Цезаря предостережение не остановило, он все равно отправился в сенат, где его и убили.

В истории много интересного и загадочного в области портретного искусства, но я расскажу только о том необъяснимом, с чем сталкивался сам лично в своей работе художника.


Ангел-хранитель

Я написал за свою жизнь сотни портретов и могу с уверенностью говорить о самом загадочном аспекте портретного искусства – о мистике портрета. О мистической, не поддающейся рациональному объяснению связи человека с его портретом.

Таинственные необъяснимые явления сопровождают жизнь портрета после его создания, а иногда и саму работу над портретом.

По моим наблюдениям портрет становится еще одним ангелом-хранителем человека. Конечно, не панацея от всевозможных житейских напастей, но всё же… Портрет непостижимым образом помогает своему оригиналу и защищает человека. Он покрывает владельца и его дом своеобразным “защитным полем”. Думаю, можно упомянуть тех людей, жизнь которых портрет, как мне кажется, продлил.

Я написал Астафьева в 1986 г. Он уже тогда был старым и тяжело больным человеком, прошедшим Великую Отечественную. Одного легкого нет, второе наполовину вырезано. Куча болезней. Астафьев прожил до 2001 года.

Его жена, сверстница Мария Семеновна (литературный псевдоним Мария Корякина), написанная парой лет позже, с практически не действующей после инсульта рукой и букетом других болезней, ушла от нас в 2011 г.

Когда я писал Пикуля, он приобрел японский миниатюрный приборчик. Его надлежало прикладывать к месту на руке, где прощупывался пульс. Меняя цвет на экранчике, приборчик показывал состояние сердца человека. У Пикуля он всегда показывал самое плохое, ужасное состояние, которое только может быть. На грани жизни. Жуткий черно-фиолетовый цвет. Но после написания портрета Пикуль прожил еще год.

Людмилу Ивановну Швецову я написал в 1995 году. После этого она сделала изумительную карьеру и умерла через двадцать лет, в 2015.

Увезли её в больницу из Государственной Думы после резкого, эмоционального выступления о событиях на Украине, откуда она была родом. После выступления она еще сама вернулась в кабинет. Тогда-то я и видел её в последний раз. Разговор был уже невозможен, ей надо было срочно ехать в больницу. Но выйдя из кабинета, она стала падать. Её подхватили и усадили в кресло. Она мне слабо улыбнулась. Той самой улыбкой, что была запечатлена на портрете еще в 1995 году.

Кстати, испытывая неясное предчувствие, я предложил тогда же, в 1995 году, написать портрет её сына Алексея. Она не захотела. Ей показалось, что для человека, только вступающего во взрослую жизнь, портрет – это слишком много чести. Она была правильной мамой. В начале нулевых годов он погиб в автомобильной катастрофе.

Лебедя я писал в 1992 году в Тираспольской библиотеке, в кабинете заведующей. Тогда он был командующим 14 армией в Приднестровье. После он сделал головокружительную для генерал-майора ВДВ карьеру. А какие разворачивающиеся возможности он упустил! Перед ним открывалась перспектива верховной власти над Россией (см. главу о Лебеде «Лучше имперские амбиции чем холуйские традиции»). А если его жизнь прервалась через десять лет, в 2002 году, то уже в силу непреодолимых обстоятельств неумолимого хода истории. А, может быть, это была и месть самой Истории за неиспользованные уникальные шансы, которые даются только одному из миллионов.

А Чилингарову написанный портрет предсказал в будущем скульптурный бюст. Я написал портрет живого человека, тело которого постепенно переходит в мрамор бюста. Неожиданный для меня самого ход. И вот, поди ж ты. Не думал, не гадал, но теперь самый настоящий бюст Чилингарова водружен в Аллее Героев в Санкт-Петербурге, поставлен в 2010 году. А позировал он еще в 1998 году в моем маленьком кабинете на Старой площади.

Что касается вождей 1993 года. Того года, когда Запад руками Ельцина и его подонков утопил в крови последнее сопротивление России. Председатель Верховного Совета России Р.И. Хасбулатов и исполняющий обязанности президента России А.В. Руцкой живы и по сей день. Портреты написаны в 1994 году.

В том же 1994 году написаны и Михаил Георгиевич Астафьев, и генерал А.Н. Стерлигов.

П. П. Бородин написан в 1996 году и по сей день жив-здоров. А портрет Палыча даже участвовал в его освобождении из американских застенков.

Дело было так.

С 2000 года он стал секретарем Союза Белоруссии и России. Очень не нравился Штатам этот Союз Белоруссии и России. И во время поездки Палыча в США его арестовали. Такой плевок в сторону России! Весь мир, затаив дыхание, смотрел, как отреагирует Россия на очередное унижение. Даже наши чиновники преодолели свой кровный страх и попытались бороться за его освобождение: в недрах аппарата Союза Белоруссии и России создалось некое смешное и аморфное движение «Родина за Бородина». Расхрабрились, стало быть. Молодцы. Небывалое явление для чиновничества. А наш президент скромно молчал. Я терпел, терпел, да и выпустил открытку с портретом Палыча и надписью «Президент! Береги своих генералов!» и соответствующим текстом на обороте.

Не берусь судить, какую роль сыграла эта открытка, распространяемая мною в Совете Федерации и в Государственной думе, но Палыч был выпущен из американских застенков через две недели.

Наталия Алексеевна Нарочницкая написана в 1995 году. Тогда она была не у дел после разгрома нашей державы. Но после написания портрета она начала новый взлет. Причем ничуть не меняя своих взглядов. В отличие от других. Сколько лет уже прошло. А она и по сей день сражается на всех международных фронтах России сразу, да еще и внукам радуется.

Дочь депутата Вакифа Фахрутдинова Эльвира страдала болезнью сердца. После написания портрета перестала болеть, вышла замуж и родила здорового малыша. Постоянно передает мне приветы. Портрет висит у неё дома.

Сам Вакиф тоже жив-здоров. А сколько лет прошло! Написан в 2003 году.

Я очень жалею, что не успел написать великого Георгия Свиридова, большого историка Бориса Рыбакова, других… Кто знает, сколько было бы им еще отпущено?

Это я упомянул только о тех, о ком счел возможным написать. А Чингиз Айтматов? А Гранин? Гранин прожил еще тридцать лет после написания портрета. И умер в 99 лет! Не буду приписывать долголетие Гранина портрету, но и сбрасывать со счетов значение портрета не буду. Я скептик и верю в то, что можно пощупать и проверить.


Можно перечислять и перечислять известных и не очень лиц с моих портретов, но этим уж пускай занимаются потом искусствоведы. А мой портретный опыт только убеждает меня в том, что портрет становится еще одним охранителем человека, так сказать, ангелом-хранителем.


Связь между портретом и человеком

С какого момента между человеком и его портретом появляется мистическая связь – я не знаю. Но портрет буквально, как близнец, страдает от беды, случившейся с человеком.

Портрет бабушки Марьи Федоровны, близкого нашей семье человека, я написал еще в школьные годы. Он был снят с подрамника и помещен в рамке под стекло на стенку. Прошло много лет, и однажды ночью в комнате, где висел портрет, раздался грохот. Портрет лежал на полу среди осколков стекла. Наутро была получена телеграмма с извещением о её смерти.

Портрет митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна хмурым ноябрьским вечером сорвался с двухметровой высоты, рама треснула. У меня шевельнулось недоброе предчувствие. Около 23 часов мне позвонил мой знакомый и сказал, что скончался митрополит Иоанн. Таким образом, портрет «почувствовал» гибель митрополита. Время падения и смерти совпало.

А портрет Елены П. так отреагировал на покушение на ее жизнь. Портрет еще находился у меня дома, я доделывал фоны. Вдруг портрет рухнул, загадочным образом сам оттолкнувшись от стены, на спинку стула. И твердый оргалит, на котором он был написан, получил пробоину рядом с плечом женщины. На следующий день я узнал о покушении на Елену П.

А вот как портрет С-на спас ему жизнь. С-н забрал у меня свой портрет, я помог аккуратно загрузить картину на заднее сиденье машины. Вечером звонок. Звонит С. очень возбужденный. Оказывается, С-н съехал с оживленной магистрали на свой переулок и уже потянулся рукой к сотовому позвонить сыну, чтобы тот спустился и помог нести портрет. Вдруг сзади в машине раздался громкий голос:

– Стой!

С-н резко нажал на тормоз.

И вовремя. С боковой дорожки на огромной скорости вылетел джип и пронесся буквально перед самым бампером машины С-на.

Надо ли говорить, что никого кроме портрета на заднем сиденье не было.

Бывает и забавно. Писал я Людмилу Яковлевну Г. Через полчаса после её ухода наш котик Куся случайно задел хвостиком её лицо на портрете и стер тонкий слой плавных мазков на щеке. Я кинулся исправлять повреждение. Работал минут десять. Вечером Людмила Яковлевна позвонила и рассказала, что через полчаса после выхода от нас у неё страшно разболелся зуб, а через 10 минут прошел. Совсем, будто и не болел никогда. Именно десять минут я трудился над поправкой щеки.

– С какой стороны? – только и спросил я.

Жизнь портрета незримо связана с его хозяином. Портрет, находясь на огромном расстоянии от оригинала, может отражать то, что происходит с человеком, и даже то, как он меняется со временем. Портрет даже меняется вместе с человеком.

Так, загадочное изменение произошло с портретом Лебедя. Изображенное на полотне лицо со временем поменяло свое выражение. Когда я писал его в 1992 году в Тирасполе, где он командовал 14 армией, то на холсте под движениями кисти вылепилось лицо чрезвычайно простого и насмешливо улыбающегося генерала, эдакого Сашки, веселого и даже самодовольного после победы генерала. А со временем, спустя годы это выражение постепенно исчезло, и теперь на портрете – просто суровый, даже насупившийся человек. Я думаю это случилось потому, что за прошедшее время Лебедь, нацепив на себя маску некоего мрачного и непреклонного борца, искренне с нею сжился. Ну, а портрет, сохраняя с ним незримую связь, тоже начал меняться.

По-другому стал выглядеть и портрет артиста Аристарха Ливанова. Работа продвигалась довольно быстро, и портрет ему очень нравился. Вскоре после окончания портрета Ливанов заявил, что я заново переписал весь портрет!

Такие метаморфозы иногда происходят с портретами.

После смерти человека связь между портретом и его душой не прерывается. Уходя, человек оставляет частицу себя в портрете. Портреты - это не дань тщеславию. Глядя на портреты, мы поддерживаем с нашими родственниками и знакомыми непрерывную связь. Я это ощущаю по портретам, находящимся у меня. Так, портрет Пикуля однажды предостерег меня от ошибочного шага. Мне предложили написать портрет Б. Е. и участвовать в его предвыборных шоу. Посулы были соблазнительными и наступил момент, когда я даже заколебался. В этот момент у портрета Пикуля сорвался один из крепежей. Портрет со скрёботом проехался по стене и повис наискосок. Я пошел поправлять. Все понял и больше к теме не возвращался.


Защитный экран

Картины покрывают неким защитным полем даже помещения, в которых идут бои. Где стреляют и убивают. Где горит всё, законы, международные договоры, протоколы и даже рукописи, которые, по уверению беса Воланда, якобы не горят.

Во время расстрела и штурма Белого Дома мои картины что-то оберегло, пожар их не коснулся. Часть картин небольшого формата пропала, часть картин, которые находились в другом помещении, получила пулевые и другие «ранения». Но основная часть выставки была спасена. И я думаю, в этом заслуга именно картин. Не мог сгореть единственный прижизненный портрет Пикуля, не могли сгореть другие портреты. Эти написанные на полотне лики создавали «защитное поле». Не случайно в зале, где находилась выставка, не было убитых, более того, там спасся один казак. А картина «Черное колесо», находящаяся в другом помещении, спасла жизнь депутату В. И. Морокину.

Выставки обычно проходят в залах, это замкнутое пространство. В этом пространстве я чувствую себя очень уверенно. Висящие по периметру картины покрывают зал крепким защитным полем.

Однажды на мою выставку в учреждении, куда доступ для посторонних лиц закрыт (Академия управления МВД), ухитрился прорваться некий шизоидный экстрасенс. Как он проскочил охрану КПП? Так вот, в зале он кинулся «собирать» энергию с картин, водя по ним ладонями. Глупый, это, в принципе, невозможно, в смысле – «собрать» энергию картин. Картины – это бездонная чаша. Неисчерпаемая, как океан. А когда буйного экстрасенса вытаскивали из зала, он кричал, что превратит всех нас в белых собак.

Мои картины покрывали меня своим защитным полем и в моем кабинете на Старой площади. Чтобы выцарапать из кабинета, меня под благовидным предлогом попросили временно снять и унести картины, которые занимали все стены кабинета. Картин не стало. И всё! На следующий день мне радостно сообщили, что я должен освободить помещение.

Картины защищали мою мастерскую на Таганке и во время рейдерских наездов. Для тех, кто не в курсе: уничтожением мастерских художников, как материальной базы художественного слоя, занимается не мифический рейдер-частник, а московские власти. Режим, прикончив промышленный и научный потенциал столицы, форсирует ликвидацию мизерного художественного слоя одновременно с превращением Москвы в сорокамиллионный мегаполис (см. мою статью «Набатов-Бушину. Что делать?»).

Приходится защищаться. Если в первые наезды спастись мне помогали связи (как-то мне на выручку прислали даже группу безопасности одного олигарха, с автоматами), то однажды наступил момент, когда я оказался один на один со своей бедой. Но я все-таки был не один, со мною насмерть стояли картины. Вот как это было.

Саму комнату, где я работал, от выхода на лестницу через коридор и ряд помещений отделяет еще три железных двери. А к первой двери, выходящей на лестницу, надо проходить через балкон. Поэтому я не слышал, как гремела болгарка, срезающая замки первой двери. Но грохот у второй я услышал. Сразу выскочил на балкон. Там кроме гастарбайтера с болгаркой стояли чиновник департамента имущества Москвы и омоновцы. Я должен немедленно освободить помещение и его опечатают. Но у меня же здесь картины, мольберты, какая-то мебель, компьютер, масса всего. И началось!

Чиновник Департамента имущества города Москвы не опасен, он сам художника боится, ибо знает, что творит. А вот омоновцы… Для справки: сопротивляться ОМОНу нельзя – посадят по уголовной статье.

Поэтому я крутился между мольбертами и бетонными столбами потолка, невзначай уворачивался, случайно выскальзывал, и орал нападавшим что-то из истории искусств и о Путине (о законе нельзя – это раздражает омоновца, о Путине – можно). А в критические моменты, когда меня уже хватали:

– Осторожно! Краска!

Во время «боя» я не расставался с палитрой.

Картины мне помогали. Дрались не дрались, но здорово мешали омоновцам. А рама соскочившей от толчка картины «Последний Лель» своим углом так долбанула одного омоновца, что он схватился за голову. (К художнику без касок пришли, идиоты.) Я испугался за картину, а он за свою башку. И, видимо, не зря, потому что минуты через две он совсем выпал из потасовки. Другой продолжал без прежнего энтузиазма, да и измазался как маляр. Всё закончилось «говорильней» и невнятными обещаниями с обеих сторон. В конце концов, чиновнику департамента я подписал бумагу, в которой обещал «разобраться» с департаментом в течение «необходимого срока». Срок он указал сам.

Весь «бой» проходил перед самой мастерской – в коридоре, в передней и в ремонтируемых помещениях, всего – почти четыреста квадратных метров. В главную комнату – в святая святых, то есть дальше картины «И час пробьет», висевшей у входа, враг не продвинулся.

Незримый рубеж.

Когда беспредел московских властей в отношении художников дошел до последней стадии, я не стал рисковать картинами. Не надо искушать... Не только картины защищают меня, но и я тоже должен их беречь. Я вывез все, кроме одной – «И час пробьет …».

Она, как бессменный страж, оставалась на посту перед последней дверью в мастерскую (всего 4 железных двери, считая от лестницы). Последний рубеж. И бесовская волна затихала перед нею.

Можно представить. Электричество отключено напрочь. Нарастающий мрак коридора. Налево запертая дверь в святая святых. Тупик. А на стене кирпичного тупика – одна большая картина «И час пробьет …». Лицо на уровне наших лиц. Глаза смотрят в упор. А вокруг головы бледное сияние. Это и меня иногда останавливало. Но я – кивнул и дальше полетел, для меня-то это все родное, тем более я знаю, с кого писал лицо. А для врага – не знаю, не знаю.

Как-то я от сквозняка прикрыл дверь из мастерской в коридор. Эта дверь обычно всегда открыта в коридор и закрывает собой картину «И час пробьет» на торцевой стене коридора. Сижу, пью кофе. И вдруг за дверью раздается ужасающий вопль, переходящий в дикое верещание. Я со страху сам чуть не опереседился, но осторожно выглянул в коридор. Там полусидел-полулежал на заднице грязнющий и оборванный парень, от чего-то прикрываясь рукой. Распахнутая мною дверь закрыла картину «И час пробьет …». Я молча смотрел на парня. Парень опустил руку, уставился на дверь, на меня, потом встал с пола и спросил:

– А где выход?

Оказалось, лифт с парнем застрял на моем этаже. Двери лифта на моем этаже вообще-то заблокированы, но я на всякий случай давно забаррикадировал их еще ремонтными козлами, старыми дверями, досками и прочим строительным барахлом. Казалось бы, крепко замуровал. Но этот парень не стал дожидаться лифтовых слесарей, а сам как-то отключил и раздвинул двери лифта и стал продираться через мою баррикаду. Разодрал одежду о торчащие гвозди, ободрался до крови, вымазался как штукатур. Но продрался. И стал искать выход. Обошел все, не нашел и сунулся в последний коридор. Тогда-то я и услышал душераздирающий вопль.

Я провел парня к выходу, открыл дверь на лестницу и напоследок спросил:

– А орал-то чего?

– Чего-чего! Пугают людей… художники х…евы, – не договорив, он стал спускаться по лестнице.

Что произошло в коридоре перед картиной, я могу только догадываться.

Когда в последний раз в мое отсутствие мастерская подверглась очередной попытке захвата, то были вырезаны замки у всех дверей, кроме последней, пред которой висела картина «И час пробьет …»!

Это картина-портрет. Бессменный страж.


Сеанс портрета тоже всегда таинство. Влияние портрета на оригинал

Во время сеансов портрета человеку могут открыться неизвестные стороны его собственной души и способностей.

Так, после сеансов портрета Е. В. Кучерова вдруг заговорила стихами. Хотя до этого и двух строк написать не могла. Стихи полились из неё после ухода со второго или третьего сеанса портрета.

Изумительно повлиял портрет на внешность одной дамы, замученной минфиновскими заботами, Валентины З. Я написал красивую и нежную женщину, и сама хозяйка портрета расцвела, у неё второе дыхание женственности появилось.

С другой стороны, в портрете могут проявиться потаённые желания человека или какое-то «второе дно». Поэтому некоторые общественные деятели, заагентуренные кремлевскими или иными службами, не любят позировать перед художником. Проверено.


О фотогеничности. Главное таинство портрета

Некоторые люди на фотографиях не похожи сами на себя. О таких людях говорят, что они нефотогеничны. Но дело здесь вовсе не в фотогеничности.

Фотогеничность – это миф, созданный фотографами. Дело в том, что когда пишешь портрет с натуры, передаешь не только внешнее сходство, так сказать, географию лица, но и то неуловимое, что составляет необходимый атрибут сходства. Это неуловимое видит только глаз человека, но никак не фотоаппарат. Мы и узнаем-то друг друга не только по физической внешности – хотя писатели и объясняют это разными индивидуальными особенностями – по походке, по шагам, по наклону головы и так далее. Всё это присутствует, но шаги, походку и даже характерную хрипотцу или баритон в портрете не отобразишь. Главное в другом. Главное сходство придает невидимое биополе (или аура, как угодно можно назвать), которое фотоаппарат не улавливает, а художник движениями кисти, непонятными самому себе, переносит на холст. Биополе, аура, каким модным словечком ни называй, – это все проявление души человека. Художник, придавая сходство портрету, пишет не только внешнюю оболочку, но пытается передать и душу. Поэтому про крупного мастера можно сказать: «Он пишет душу живую».

Сходство, созданное художником на портрете, состоит не только из передачи «географии» физической оболочки человека, а в отражении его души. Это главное.

А вот как это происходит, даже я сказать не могу. Это тайна, непостижимая и для меня. Мне порой даже кажется, что кисть, мелькая по холсту, сама передает сходство.

Вот оно – таинство творчества. А творчество – наивысший дар, уподобляющий человека Творцу. Художник тоже непостижимым образом вкладывает частицу души человека в свое творение – портрет.

Но если апофеозом веры в творческие возможности человека является чудесный античный миф о Пигмалионе и Галатее, то границы человеческих возможностей в уподоблении Богу положил сам Господь. Видение Иезекииля («Книга пророка Иезекииля», Ветхий Завет) ясно указывает и на могущество творческого начала в человеке, и на его пределы.


Портреты как собеседники, спорщики и советчики

Жена Анатолия К-ова беседует с портретом мужа во время его отсутствия, иной раз ругается, а он чувствует что-то неладное и спешит домой. Такая вот телепатическая связь у них через портрет.

А иногда и сам хозяин общается со своим портретом. Так Людмила Ивановна Швецова рассказывала мне, что каждое утро она встает и здоровается со своим изображением:

– Здравствуй, Людочка.

Другой хозяин портрета, очень эмоциональный человек В. рассказывает, что спорит со своим портретом, и они даже очень горячо спорят.

Ну-ну. Не удивляюсь, что спорщики в конце концов приходят к общему знаменателю!

Я тоже разговариваю с портретами. Скажу, что собеседники они хорошие, могут подсказать интересную мысль.

А Т-в как-то при встрече рассказал мне, что перед сомнительной сделкой он всегда спрашивает свой портрет, подписывать договор или еще раз проверить партнера. И портретный двойник ему авторитетно советует. Т-в слушается. А началось все с того, что портрет указал ему на нечестного юриста, который должен был защищать интересы его бизнеса.

Дело было так. Он пригласил юриста в свой дом, прошли в гостиную, где висел портрет, поговорили, рассмотрели бумаги и когда уже собрались ударить по рукам и выпить по рюмке, со стороны портрета раздался звук. Т. посмотрел – ничего. Отвернулся, но звук повторился. Т. снова глянул и ему показалось, что портрет отрицательно мотнул головой. Т. подумал, что ему просто показалось, и уже ставил бутылку с рюмками на стол. И тогда раздался грохот – портрет сорвался с крючка и ударился о крышку камина, над которым висел. Неприятное чувство заставило Т. отложить окончательное решение на «попозже». А вечером ему позвонили из его службы безопасности и рассказали, что у приглашенного юриста в этом деле будет конфликт интересов, он не может не подставить Т., иначе сам будет в убытке.

Так двойник с портрета предупредил своего хозяина.


Недостаток портретов

Но у портретов есть один недостаток, они трудно уживаются друг с другом. Однажды я решил развесить портреты писателей и поэтов по стенам мастерской. Пусть будут одни портреты на стенах. Ни фантазий, ни пейзажей, ни этюдов. Только портреты и ничего больше, как в галерее 12 года в Эрмитаже.

Развесил. Но… Более полудня я не смог находиться в помещении. Жуткое, незабываемое впечатление. У меня было такое ощущение, что я нахожусь внутри вокзала, где всё перемешалось, поезда опоздали или ушли раньше, и все пассажиры в дикой тесноте толкаются, орут и ругаются друг с другом. А заодно бьют меня по голове.

Так и с ума можно сойти. Портреты я снял. И действительно, не может Василий Белов находиться рядом с Анатолием Рыбаковым, а Пикуль рядом с Даниилом Граниным, Виктор Астафьев с Дементьевым и так далее.

Портреты переругались друг с другом, а я страдал.


Нельзя обижать портрет

У портрета, как я уже говорил, два «родителя» - художник и позирующий, благодаря им картина рождается на свет. И когда между «родителями» возникают осложнения, это не может не сказаться на той связи, что возникла между картиной и моделью.

Писал я одну даму 9 месяцев. Сходство было таким, что ее узнавали даже с неудачных фотоснимков портрета. Но после презентации кто-то убедил её, что губы дескать у неё не такие. И она уговорила меня переделать нижнюю часть лица. Я стёр губы и подбородок. Должен был состояться еще один, а затем завершающий сеанс. Но … удар, нанесенный по портрету, оказался очень чувствительным. Сколько бы потом мы ни назначали сеансы, всегда появлялись какие-то обстоятельства, которые мешали закончить портрет. Так тянулось несколько лет, но все усилия оказались тщетны.

Я полагаю, здесь дело в том, что портрет «обиделся» за художника

А вот что произошло с портретом К-ва. Его жене какой-то дурак сказал, что портреты при жизни человека вешать дома нельзя. Что этим дураком двигало: глупость, невежество или зависть? Но на жену К-ва это подействовало. Эх, слабая женщина! Она сняла портрет. И К-в заболел. Поездили по врачам. Бесполезно. Наконец, сообразили повесить портрет на стену в квартире. И дела пошли на поправку. К-в и по сей день живет и здравствует.

А вот как пострадал я, сам «родитель» портрета Василия Белова. Как-то я был очень недоволен одной статьей Василия Ивановича и, не стесняясь, так как был один, громко ругался с ним, с портретом то бишь. Я так разбушевался, что вошел в раж и стал снимать портрет со стены, дескать, видеть тебя не могу. Но произошло невероятное. Снимая портрет, я получил мощный удар тяжелой рамой по голове, портрет навалился на меня. Я вопил и сопротивлялся, пытаясь его удержать, но он давил и гнул меня и вывихнул мне большой палец на руке. Как это произошло – не понимаю? Всю жизнь с картинами работаю, ворочаю их, передвигаю, вешаю на стены и укладываю в ящики.

После этого происшествия я понял – портрет Белова заступился за своего хозяина. А ведь я для портрета не постороннее лицо, сам «рожал» его. Поэтому и отделался легко, только синяком и вывихом. А могло быть и хуже.

Теперь я не ругаюсь на портреты.

Портрет для меня, профессионального мастера-портретиста, остается непостижимым таинством. Определенно могу сказать только то, что, чем менее Божьего дара у художника, тем слабее образ на холсте. А чем больше Бог даровал художнику, тем крепче “защитное поле” портрета. Портрет несет в себе частицу Божьего дара художника.

Поэтому чем больше задач и крупнее цели у человека в жизни, тем больше ударов судьбы ему надо пережить и тем лучший портрет-охранитель ему надо иметь. Повторяю: конечно, портрет не панацея от ударов судьбы, но все же…

Кстати, о крупных личностях с их крупными задачами. О Ленине и его портретах.

Когда Ленина писал художник Юрий Анненков, вождь пролетариата сразу отстранился от участия в портрете. Он резко заявил художнику:

– Я подчинился партии, а вам я не сообщник, – сказал Ленин художнику и начал ходил по кабинету взад-вперед. Рисуй.

Другим художникам – скульптору Пархоменко и живописцу Андрееву – Ленин позировал в основном только своей лысиной, склонившись над столом. Художник Андреев создавал свой образ по частям: там пытался ухо срисовать, там нос. Так и слепил общий облик, используя быстрые наброски. Бродский делал быстрые наброски, наблюдая Ленина на трибуне.

Портреты Ленина эти художники, конечно, создали. Они все-таки мастера-профессионалы, но… Он обидел не только художников, но и рождающиеся в атмосфере неприязни портреты. Портреты стали для него нелюбимыми пасынками. И они, эти портреты, созданные вопреки ленинской воле, не уберегли его.

И хоть у меня нет таких грандиозных задач по переустройству мира, я пишу иногда себя, делаю автопортреты. Их у меня несколько. А помимо автопортретов имею еще и портрет, отлитый в гипсе, выполненный моим однокашником и другом – скульптором с проблесками гениальности Валерием Сарсковым. Он вылепил мой бюст и отлил его в гипсе, когда мне было 17 лет. Почти каждый вечер два месяца подряд Валера мучил меня, заставляя сидеть на крутящемся скульптурном подиуме.

С тех пор семнадцатилетний «я» продолжает идти со мною по жизни.


Колесо истории и картины

Необъяснимое происходит не только с портретами, но и с другими «портретными» картинами. Где изображены исторические лица, уже навечно впаянные в камень истории. Так проявляется загадочная, совершенно необъяснимая связь между искусством и эпохальными событиями истории, захватывающими нас.

Так звучит щелчок невидимого счетчика при полном обороте колеса истории.

Ранним утром 4 октября 1993 г. автоматная очередь через окно прошила мою картину «Бездна истории» в кабинете фракции «Родина» в Доме Советов, одна пуля оставила круглое отверстие на голове Ленина, прямо на лбу. Случайность? Ни за что не поверю. В этот день в огне снарядных разрывов среди тысяч и тысяч мертвых и умирающих уходила в небытие Советская власть, основателем которой был Ленин.

Это было единственное изображение вождя, находившееся в Парламенте. Ни одного изображения Ленина в Доме Советов к этому времени уже не оставалось. Напомню – последний парламент РСФСР, ставшей после 91-го года Российской Федерацией, не был коммунистическим, фракция коммунистов была не доминирующей в Парламенте. Как тут не вспомнить, что сам Ленин еще в 18 году предупреждал: «Советская власть без коммунистов не продержится и года». Он ошибся немного. Она продержалась два.

А вот картина, почувствовавшая ледяное дуновение еще до наступления катастрофы нашей страны.

Во время поездки моей выставки в Прибалтику в 1989 году, еще до разгрома СССР, будто предчувствуя будущность этих мест, «заплакала» Богоматерь на моей одноименной картине. Я обнаружил «слезу» после распаковки картины перед экспозицией выставки в Юрмале. На ее лике под одним глазом появилась утрата красочного слоя, внешне неотличимая от слезы.

Я не стал реставрировать ее, и эта картина раньше всегда открывала мои выставки.


Стареющий портрет

Историю с портретом своей школьной учительницы по литературе Е. Б. Орловой я бы сначала не отнес к числу таинственных и необъяснимых. Так как знаю, какие секреты я употреблял для достижения эффектов старения портрета, углубления старых и появления новых морщин. Мы так и договаривались с нею: портрет будет со временем стареть, а она сама, моя учительница, будет оставаться прежней. Как в «Портрете Дориана Грея». Ничего мистического, всё объяснимо и рационально.

Но только на первый взгляд.

Как всё вышло. Тогда, на третьем курсе Академии я загорелся необычной идеей. Создать стареющий портрет. Не в смысле того, чтобы он приобрёл вид старинного портрета – кракелюр, патина времени. Это-то просто. А вот сделать так, как в романе Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея»! Так, чтобы со временем на портрете проявлялись новые морщины, углублялись старые складки, западал рот – одним словом, чтобы изображенный на холсте человек буквально старел.

Евгения Борисовна, моя школьная учительница по литературе, живо откликнулась на мою идею и весело смеялась, когда я рассказывал о том, как с годами её лицо на портрете будет изменяться, стареть, а она сама оставаться прежней. Как в романе.

Делал я дольше, чем обычный портрет.

И мой портрет действительно стареет. Ничего подобного я не встречал в истории искусства. Темнеют впадины, проявляются морщины, углубляются глаза, впадает рот... Появился, правда, и кракелюр (трещинки на красочном слое), как на многовековой живописи. Его я не предусматривал, он появился как побочный эффект моих секретов. Но он не мешает, а только добавляет эффект старины.

Прошли десятилетия.

И произошло удивительное. Евгения Борисовна действительно оставалась прежней, почти не менялась со временем. Как законсервировалась. Мистика. Единственное – овал лица немного изменился.

Портрет Дориана Грея – литературная фантазия, а мой стареющий портрет – реальность, ставшая возможной благодаря моим специализированным знаниям реставратора.

Я знаю, какие секреты употребил в написании «стареющего» портрета. Поэтому в постепенном изменении черт лица на портрете я отбрасываю всякую мистику! Здесь её не может быть. Казалось бы. Но …

Но почему оставалась молодой Евгения Борисовна? Почему портрет взял на себя тот груз, который должен был старить её?

На этом загадки портрета не закончились.

Со временем с портретом началось нечто совершенно необъяснимое. Окружение лица на холсте изменилось - и фон, и блузка. Как будто краска обуглилась: мелкие лопнувшие пузырьки, как от сильного огня. Я, сам реставратор, осматривал картину и с тыльной стороны, и с лицевой – и никаких следов огня не обнаружил. Ничего, что говорило бы о тепловом воздействии на картину. Но красочный слой будто кипел от нестерпимого жара, словно неведомый внутренний огонь пожирал краску.

Но изображение лица осталось в полном порядке. Всё так же благожелательно и мудро смотрит с полотна моя продолжающая стареть только на полотне учительница, как из неосязаемого огня времени.

Добавлю только, что повторить «стареющий портрет» мне ни с кем не удалось. Сложно даже представить в наше время, чтобы кто-то согласился на такой эксперимент.


Можно было бы рассказать еще кое-что таинственное и мистическое из жизни портретов, но лучше потом, после того, как я перестану их писать.

А пока пусть они будут моей тайной и секретом тех, кто позировал.



Анатолий Набатов

Портреты и картины,
о которых говорится в тексте