Портрет Даниила Гранина
Даниил Гранин, когда я писал его портрет, все время менял свое положение. Да и ладно бы, для меня это не страшно. Но он почему-то время от времени старался угнездиться против света. Испытывал меня, что ли? Я ему ничего не говорил, как он садился во время очередного сеанса, так мы и работали. Сложности от этого, конечно, дополнительные. Ведь живопись на полотне – это условность, очень зависящая от характера освещения, это же не трехмерная скульптура. Я в отместку Даниилу Александровичу брюшко выделил, не удержался, хотя он все время подчеркивал свою спортивность и даже в коридоре, подпрыгнув, повисел передо мной на турникете...
Портрет Даниила Александровича Гранина получился мрачным. Это умный, властный человек. Абстрактный фон портрета подчеркивает, что мысли писателя витают далеко за пределами комаровской дачи.
Гранин был мало словоохотлив. Хотя время от времени кое-что рассказывал. Говорил, что после публикации «Зубра»* к нему приходил сын того человека, который был выведен у него отрицательным героем и доносчиком, угрожал.
Гранин интересовал меня как загадочная и очень влиятельная фигура в советской литературе. Но растормошить его и вызвать на какие-то разговоры было очень сложно. Насупленно, скрестив на груди руки, взирал писатель на что-то за моей спиной. Что он видел там?
Пикуль, живущий в Риге, но числящийся в ленинградской писательской организации, называл Гранина фюрером.
Пасмурно было тогда все дни, дождик накрапывал, а из Гранина слова не вытянешь. И портрет не шел. Тогда я в работе над портретом обратился за помощью к своей учительнице Евгении Борисовне Орловой*. Она приехала со мной на последний сеанс портрета. И разговорила Гранина. Портрет я закончил.
Вот запись Евгении Борисовны:
"Это было в 1984 г. летом.
Как-то утром мне позвонил по телефону мой бывший ученик СХШ, студент Академии Художеств, Толик Набатов и спросил, не могу ли я завтра поехать с ним в Комарово к Даниилу Гранину, писателю, портрет которого он пишет, и завтра писатель должен ему позировать последний раз, так как он уезжает в командировку.
– Но я никак не могу схватить выражения его лица. Он позирует мне часа полтора после обеда и, конечно, дремлет. А потом ему надо ехать в город (в Союз писателей).
Я ответила:
– Нет! Как же я поеду без приглашения! И что буду делать, когда ты начнешь работать?
– Вы будете с ним разговаривать, а я работать, заканчивать портрет.
– Нет, – ответила я и, взволнованная, повесила трубку.
Повесила и подумала: "Ну, кто я для Даниила Гранина? Песчинка! Он не обратит на меня внимания и завтра же забудет! А Толику, может быть, я действительно помогу". …И набрала номер телефона Толи:
– Ладно. Я согласна. Поедем.
И мы поехали в Комарово.
К дому писателя от вокзала я шла босиком, Толик волновался: "Только вы не садитесь там, где он скажет, а садитесь там, где покажу".
И вот мы вошли в дом.
Даниил Гранин спустился вниз по лестнице, чтобы встретить Толю.
– Почему не предупредил? Ведь сегодня я позирую последний раз. Кого ты привез? – спросил он.
– Я привез свою учительницу, чтобы вам скучно не было.
Я же вытирала свои босые ноги, чтобы одеть туфли.
– Вы шли босиком? Почему? Можно же наколоть ногу! – строго спросил писатель.
– Можно, - ответила я, – но мне нельзя.
– И простудиться можно! Сырая земля, да и грязная!
– Конечно, можно, но мне нельзя!
– Почему?!!
– Я хожу босиком в любую погоду. Закаляюсь, чтобы не болеть, чтобы быть здоровой. Да, вы, Даниил Александрович, не беспокойтесь. Я мешать вам не буду. Я буду вас развлекать, а Толик будет работать.
Даниил Александрович удивился и сел на свое место. Художник указал мне мое место, и работа началась.
Даниил Александрович спросил меня, какой предмет я преподаю, и, узнав, что это – литература, стал задавать мне вопросы о Достоевском. Я отвечала, но про себя думала: "Но почему же он спрашивает только о Достоевском". Я отвечала. И, между прочим, улыбаясь, сообщила, что по местам героев Достоевского я тоже ходила со своими учениками и тоже босиком*.
… Время прошло незаметно…
Вопрос - ответ.
Вопрос - ответ.
Развлечение удалось. Портрет Толик закончил.
И тут вошел водитель машины и, обращаясь к Даниилу Александровичу, сказал, что пора ехать.
Писатель встал и быстро пошел наверх.
– Куда вы? - спросил водитель.
– Я сейчас, – ответил писатель и быстро поднялся по лестнице. А через несколько минут спустился вниз с книгой "Тринадцать ступенек", которую вручил мне, и, попрощавшись с нами, пошел с водителем к машине. Мы с Толей тоже пошли; я – с книгой, автором которой был Д.А. Гранин, а Толик – с портретом Д. А. Гранина, автором которого был он, Анатолий Набатов.
Так я помогла своему ученику Анатолию Набатову и писателю Даниилу Гранину и узнала некоторые детали творческой жизни художника и писателя.»
P.S. После этого Толик решил писать портрет Чингиза Айтматова."